Контакте Окопные стихи.
В ОКРУЖЕНИИ.
Одиночества я не боюсь.
Я боюсь без патронов остаться.
Без патронов — какой я солдат?
А с патронами можно прорваться.
Потрясу у погибших подсумки.
Да еще и карманы проверю.
И пойду, наподобие зверя,
прямиком — по лесам и болотам.
Буду я, сам за все отвечая,
под бурчание в брюхе брести, —
и пускай, кому жизнь надоела,
повстречается мне на пути!..
ХАРЧИ
1
Ну, делать нечего!.. Пора сдаваться
в плен.
Их трое. На повозке. Пожилые.
Везут чего-то. И кажись — харчи!
И выхожу один я на проселок.
Винтовки нет, подсумка тоже, распояской:
архаровец, алкаш, бродяга!
— Зольдатен, гутен таг! Них шисен! Их сдаюсь!..—
И лапы задираю — и стою
распятый, как Исус Христос.
Подходят. Карабины — за спиной.
— О, рус, плиен? Дас ист зер гут! —
И хлопают, улыбясь, по плечам, —
ну, суки, словно в гости препожаловали!
А я медаль снимаю с гимнастерки:
— Прошу вас! Битте! Маин сувенир, —
и отвожу за спину руки — как положено.
Я знаю, на какой крючок ловлю я рыбу:
медали их — медяшки против наших!
И — головы впритык — разглядывают “За отвагу”.
Я вынимаю финский нож из ножен,
надетых сзади на брючной ремень,
и трижды атакую—стремительно, безжалостно!..
2
Месяц назад — я подался в деревню.
Вышел старик:
— Ну чего тебе тут?..
А-а, отощал. Побираешься, значит!
Выдали нас на съеденье германцу —
ну и теперича мы и харчуй?..
Нет, не получится, мать твою в душу!
Может, и сын мой таскается с вами,
встренешь — скажи: не пущу на порог...
Хо! — и медальку, гляди, нацепил.
Понаделали вам всяких медалев,
а воевать—ни хрена не умеете...
Вот тебе, парень, махры на дорогу,
харч — у германца... Бывай! —
Ну и дверями он так саданул,
что на печи ребятишки заплакали.
На другой день в первый раз я и пошел харчиться
к фрицам.
Ничего! — только хлеб пресноватый да в консервах
много перцу.
КРУШИНА.
Я встретил его в окружении... Разный
мотался в ту пору народ по лесам, —
и чтоб не промазать — решил, что устрою
на первом привале проверку ему...
Я сбросил свой “сидор”, набитый харчами,
которые я у фашистов забрал:
— Ты, кореш, пока что костерчик сложи,
а я за водичкой спущуся к ручью.
— Винтарь-то оставь. Надоело небось
таскать эту дуру по всей Беларуси!..
— Да нет, не скажи. Без нее даже скучно, —
и екнуло сердце тревожно и муторно.
Дошел до кустов — и нырнул под крушину.
И вовремя!.. Только я выглянул — во:
уже вещмешок мой подался в осинник.
— А ну-ка постой, молодой и красивый! —
и встал на колено и вскинул винтовку.
Я думал: раскрашу ему фотографию,
и ну его к черту, такого попутчика!
Но он себе выбрал другую судьбу,
когда передернул затвор карабина.
Я выстрелил первым — поскольку меня
не сразу открыл он меж листьев крушины.
* * *
Памяти Юрия Гайдамакина —
школьного товарища, танкиста
Ты в глаза ему сейчас не заглядывай...
Даже если и друг — все равно не заглядывай.
Дай танкисту побыть в одиночестве
в эти, может быть, самые горькие в жизни минуты.
Дай спокойно ему покурить, помолчать и подумать.
Обвести затуманенным взором предрассветное небо
с последней звездой на востоке;
послушать, как в роще березовой, солнце встречая,
гомонят беззаботные птахи;
и почувствовать вдруг, как пронзительно-остро
пахнет даже простая трава тимофеевка, —
ибо скоро в сражении, за рычагами,
с напряженно застывшим, отрешенным лицом,
он забудет про все:
и про небо, которое дымом и пылью затянется,
и про птиц, улетевших в испуге из рощи,
про траву тимофеевку
и о собственной жизни...
Не заглядывай в душу бойцу перед боем,
не заглядывай.
В освобожденном селе
Четвертая атака
Он принял смерть спокойно
В блиндаже связистов на опушке
А что им оставалось делать?
Когда напишут правдивую книгу...
власть - это почетно
